Храмы нового классицизма
В честь пасхальных праздников публикуем обзор храмов российских архитекторов, работающих в классике. Почему именно они? Церковное зодчество канонично, а они разбираются в каноне и развивают его. Перед вами постройка Михаила Белова, проекты Максима Атаянца, Ильи Уткина и Михаила Филиппова. Текст Лара Копылова
Как найти образ храма нашего времени? Как преодолеть 80 лет отсутствия храмового строительства? Не секрет, что церкви, построенные в постсоветское время, сколь необходимы для людей, столь и невыразительны в художественном отношении. Храмов, особенно в спальных районах, не хватает. В такой ситуации до эстетики просто руки не доходят. В основном строятся слабые копии. И все же это лучше, чем ничего. Главный памятник 1990-х – восстановленный Храм Христа Спасителя. Сколько бы ни критиковали реплику постройки Тона (и сам прототип) за неидеальные пропорции, но семиотическую функцию храм выполнил. Был он когда-то визуальным знаком города, потом была дырка на месте символа, а теперь – опять символ.
Щусев его нашел. Похожий вопрос стоял перед архитекторами начала ХХ века, и они на него ответили. К тому времени храмовое зодчество, если верить искусствоведам, находилось в некотором упадке. Так вот, архитекторы модерна вновь создали образ храма, взяв его из древнерусской иконы, художественная высота которой как раз была осознана незадолго до этого. Щусевские храмы Марфо-Мариинской обители или Поленова – это «древняя» неправильность, рукотворность, и легкая стилизация форм в духе модерна. Что же сегодня предлагают архитекторы, которые имеют осознанную эстетическую программу и хорошо разбираются в каноне?
Заказчики и канон. Архитекторы ищут: кто в деревянной шатровой архитектуре, кто в ранневизантийских образах, кто скрещении крестово-купольной системы с Палладио, кто - в идеальных круглых храмах. Развивать канон не просто. Заказчики этого не приветствуют. Часто они консервативны, боятся даже опробованных исторических образов, например классических храмов-ротонд (тем более, невозможно даже представить православный храм в стиле модернизма). Причем, светские заказчики культовой архитектуры, как ни странно, еще консервативнее церковных.
Михаил Белов в чем-то последовал пути Щусева: выбрал для постройки поэтичный образ из живописи. Церковь Св. Сергия Радонежского в поселке «Монолит» - обобщенный вариант храма из «Московского дворика» Поленова.
Михаил Белов. Церковь Св. Сергия Радонежского в поселке "Монолит".
Только колокольня стилизована не под XVI, а под XVIII век. Церковь уместно расположена: она стоит у пруда – то есть имеет зеркало для живописного отражения, к ней ведет главная улица поселка, ее силуэт просматривается со всех остальных улиц.
Церковь в поселке "Монолит". Вид со стороны поселка.
Другое дело, что «Московский дворик» возник уже как второй вариант. Сначала архитектор спроектировал круглый храм, напоминающий постройки Казакова XVIII века (а те, в свою очередь, восходят к идеальным храмам Ренессанса). Но для заказчиков этот, более изысканный, образ непривычен (таких храмов в Москве мало). Золотое пятиглавие понятнее, и остановились на нем. Синий купол колокольни со звездочками получился трогательный (луковичное завершение есть у Ивана Великого, но - золотое, а синее – редкость). Колокольня высотой 40 м видна аж с Новорижского шоссе. Внутреннее пространство – куб с большими окнами в двух ярусах и центральным световым барабаном (остальные купола глухие). В цокольном этаже находятся трапезная и, под алтарем, квартира священника с окнами на озеро. Образ храма в целом убедителен. Детали – иногда вызывают вопросы. Проемы колокольни кажутся крупноватыми.
Максим Атаянц пошел другим путем. Архитектор убежден, что "между языческой по своей сути ордерной системой и восточно-христианской архитектурой существует непримиримое противоречие. Восточно-христианская архитектура не переносит классицизмов, сразу уходя в католицизм, – это видно по Казанскому собору Воронихина. Единственный период, когда противоречия не было, это IV-V век на территории Римской империи. Позднеримская и ранневизантийская архитектура". Он спроектировал собор на въезде в Петербург со стороны Сестрорецка. Прототип – сирийский храм 476 г., где подвизался Симеон Столпник.
Максим Атаянц. Собор в Петербурге.
«Там удивительное подкупольное пространство – так называемая деревянная шатровая кровля. Восьмигранная часть на арках будет воспроизведена», - говорит Максим. С заказчиками Атаянцу повезло. Большую помощь в согласованиях оказал игумен Александр (Федоров), настоятель церкви Академии Художеств и кандидат архитектуры. Непосредственный заказчик храма - о. Александр (Ткаченко). Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир храм утвердил. Сирийский прототип - это прекрасно, но как, к примеру, воспроизвести в наше время красоту кладки? Атаянц готов решить эту проблему. Предполагается, что кладка будет из плинфообразного кирпича длиной 60 см, который специально закажут на кирпичном заводе. Карнизы – каменные и золото на главах.
Проект монастыря в Екатеринбурге осваивает заброшенную территорию в 15 га. Которая приведена в ужасное состояние, так как здесь находились артиллерийский склад, военный госпиталь и краеведческий музей. Собор Шарлеманя а ля Стасов будет реконструирован. Идея Атаянца состоит в том, чтобы разделить собственно монастырскую территорию и приходскую, доступную всем жителям города, но сохранить идею ансамбля. Это сделано с помощью материалов: общегородские сооружения выполнят в белой штукатурке, как и собор, а монастырские – в красном кирпиче, подобно сохранившимся кирпичным постройкам 1880-х. Объединит же территории длинная полупрозрачная колоннада-улица.
Максим Атаянц. Проект реконструкции женского монастыря в Екатеринбурге.
Илья Уткин сделал несколько проектов культовой архитектуры. Самый значительный из них – Зачатьевский монастырь. Речь идет о возведении главного Рождественского собора, разрушенного после революции. На его месте в советское время была школа, разобранная при восстановлении монастыря в 1990-х. При археологических раскопках были обнаружены остатки фундаментов двух храмов, рубежа XVI-XVII и XVIII-XIX веков, а также территория митрополичьего монастыря XIV века. Над ними планируется возвести саркофаг и устроить внутри музей с отдельным входом для публики. Наверху же будет построен собственно Рождественский собор, богослужебный и эстетический центр, необходимый монастырю. Илья Уткин предпочел не восстанавливать неоготический дореволюционный храм, а спроектировать церковь в стиле XVIII века в объемах, которые существовали исторически. Храм, как часто бывало в то время, пятиглавый, как бы из более ранней эпохи, но с наивным, как и положено в XVIII веке, ордером: колонны верхнего яруса выше, чем нижнего.
Илья Уткин. Проект Рождественского собора Зачатьевского монастыря.
В портфолио Уткина есть также проект Собора Новомучеников российских в Бутово (место расстрела жертв сталинского террора) и проект резиденции патриарха в Валаамском монастыре.
Илья Уткин. Проект собора Новомучеников российских в Бутово.
В первом случае прообраз – нечто величественное вроде Храма Гроба Господня с огромным куполом и полным света внутренним пространством, во втором – все в пределах скромной стилистики деревянной архитектуры, как светской, так и церковной.
Илья Уткин. Проект резиденции патриарха в Валаамском монастыре.
Михаил Филиппов также имеет несколько нереализованных проектов. Он тяготеет к самым гармоничным периодам - отечественному и западному: к двум Андреям, Рублеву и Палладио. Храм на Мичуринском проспекте – раннемосковская архитектура эпохи Рублева с ренессансными арками, как всегда у Филиппова, скомпонованными согласно современной динамике.
Михаил Филиппов. Проект храма на Мичуринском проспекте.
В храме Университетского городка в Тверской области архитектор задумал скрестить базилику Палладио с отечественной крестово-купольной системой. Мысль эта пришла ему в голову 30 ноября 2008 года, в день 500-летия Палладио. Радостно, что пиковые точки искусства Ренессанса и Древней Руси спустя пол тысячелетия имеют шанс воссоединиться в этом проекте.
Михаил Филиппов. Проект храма университетского городка в Тверской области.
Церковный комплекс в Электрогорске с храмом Всех Святых, в земле российской просиявших, задуман как никогда не существовавший исторический центр города. «Эта болотистая местность в 20-е годы стала, как у Платонова, «родиной электричества». В результате центр города – это мрачный комплекс электростанции из силикатного кирпича с 50-метровыми трубами и бетонными заборами и батарея истрепанных пятиэтажек», - говорит архитектор. В проекте ансамбля соединятся архитектурные образы всех эпох, в которые просияли Святые российской земли. К небольшому раннемосковскому храму эпохи преподобного Сергия пристроен пятиглавый храм в духе провинциального классицизма. Площадь образована зданиями школы и церковными постройками, в фасадах которых узнаются екатерининский и александровский классицизм, нарышкинское и петровское барокко. Идея исторического города с постройками разного времени неоднократно воплощалась в постройках Филиппова.
Михаил Филиппов. Проект храмового комплекса в Электрогорске.
Архитекторы и догматы. Есть интересный вопрос, на который хочется получить ответ. Православные и старые католические храмы, обильно украшенные снаружи и внутри, даже если они наивные с точки зрения вкуса, всегда рождают ощущение Царства Божия здесь, на Земле, – что от храма и требуется. Образ рая, Небесного Иерусалима. В модернистских храмах, согласно протестантской доктрине, внешняя форма не важна. Свет в них - почти единственное выразительное средство, зато он дает переживание Божественного Присутствия (Свет – одно из имен Христа). Исторически в христианской архитектуре было и то, и другое. В византийских церквях, свет, льющийся из-под купола, искрился и умножался в золоте мозаик. В готике он окрашивался, проходя через цветные стекла, и вся конструкция соборов стремилась к тому, чтобы площадь витражей – а значит, и количество света – была как можно больше. Соединялись и свет, и высокая степень украшенности. И Присутствие и Царствие Божие. Но потом случилось разделение. И теперь так: в модернистских храмах важнее свет. Исчезнет луч, «проложенный» Алваро Сизой между алтарем и входом в церкви Санта Мария (Марко де Канавезес), и от архитектуры останется ангар.
Не будет потока, которым Петер Цумтор осветил обожженные бревна в капелле Брата Клауса, и получится сарай, а не рай (конечно, это преувеличение. И Сиза и Цумтор являются тончайшими мастерами модернистской архитектуры, работающими на стыке с традицией, почему им и удаются храмы. Конечно, кроме света в их произведениях много других достоинств, но всё же без него - никуда).
И наоборот. В православных храмах нельзя убрать ни купола, ни шатра, ни маковки без ущерба для смысла. А вот освещение внутри как-то не принципиально. Все равно сияние иконостаса и свечей компенсирует возможный недостаток естественного света. Выразительность внутреннего пространства зависит не столько от архитектора, сколько от иконописцев и живописцев.
Почему так? Потому ли, что протестанты акцент переносят с Воскресения на личное общение с Богом, которое происходит где угодно, хоть в сарае, а для православных и католиков - важнее радость Царства Божьего, которое в полноте переживается именно в церкви? Но эта грубая схема не учитывает католических модернистских храмов, явившихся плодом модернизации и возводимых с 1950-х по наше время включительно.
Канон потихоньку развивается. Как бы там ни было, надо, вероятно, стремиться к соединению, существовавшему в архитектуре древней церкви. Относительно ее сакральной и эстетической ценности все согласны. Если судить по проектам российских классицистов, то канон потихоньку развивается. Намечается четыре тенденции: 1) интерес к круглому храму – это тема благодатная, к тому же «недоигранная» в русской архитектуре; 2) движение в сторону света (большепролетный купол с палладианскими окнами в питерском проекте Атаянца и грандиозный купол в уткинском Храме Новомучеников могут создать захватывающие световые эффекты, подобные византийским); 3) историчность в широком смысле (соединение собора Зачатьевского монастыря с цивилизованным музеем, разновременность исторического города, осуществленная в филипповском центре в Электрогорке); 4) прививка палладианской гармонии к крестово-купольной системе. Какая из четырех тенденций станет определяющей, увидим.
Май 2009
|