Взгляд в будущее
Блиц-интервью двух молодых архитекторов Ильи Вознесенского и Семена Расторгуева на тему экологического будущего столицы: о коллапсе, запустении, превращении в аэрополис, обжитом подземелье центра и высотном производственном городе-спутнике. Интервью Ольга Орлова .
Москва-заповедник
Илья Вознесенский,
архитектор, руководящий партнер группы «Обледенение архитекторов».
Илья, каково, на ваш взгляд, архитектурное будущее Москвы?
Проблемы Москвы, в частности экологические, требуют для своего решения, прежде всего, социально-демографических, а потом уже архитектурно-градостроительных мер. Надо сбалансировать уровень жизни в столице и за ее пределами, чтобы она перестала магнитить население огромной страны и ближнего зарубежья.
Есть ли предпосылки реализации такого сценария?
Современное пространство дискретно. Телекоммуникации делают физические расстояния мгновенно проницаемыми: теперь можно работать в деревне и общаться с шефом в режиме видеоконференций. Биореакторы или солнечные батареи позволяют строить автономные дома. Скученные поселения уже не являются насущными, они скорее дело привычки. По-моему, идея города себя исчерпала.
Экология связана с бережным отношением к месту своего проживания. Такое возможно, когда чувствуешь соразмерный себе масштаб, — можешь сказать: это мой дом, а это мой двор! Про пятачок перед 16-этажкой, а тем более высоткой, так не скажешь — он ничей. Понятно, что такая среда будет скорее деградировать, чем облагораживаться и развиваться. Мне всегда казалось, что урбанизм в принципе антигуманен. Поэтому от него, тем более при имеющемся технологическом коридоре, лучше и вовсе отказаться.
Москва опустеет?
Не исключаю. Мы даже как-то придумывали разместить в таком спокойном заштатном мегаполисе избушки на крышах небоскребов. Хотя для превращения столицы в заповедник, наверное, должен случиться какой-нибудь глобальный энергетический, транспортный или социальный коллапс. Уже сегодня Москва — «нечеловеческий» город: она перенасыщена, переполнена.
Голландские архитекторы выступили недавно с идеей вертикальной сегрегации, когда появится городское дно, или подземелье, и более высокие — «ближе к солнцу» — платные уровни.
Чрезмерное скопление населения всегда способствовало сегрегации. Но если в Голландии, где каждый квадратный метр на счету, это понятно, то в России — смешно. У нас много земли — необходимо дисперсное расселение. Мы предлагали как-то устроить две столицы. Одну — в Калининграде (это будет европейский форпост страны), а вторую — во Владивостоке (соответственно, восточный). Так будет задействована вся территория страны, которую, например, можно будет покрыть сетью растворенной в природе архитектуры, вроде той, что представлена в нашем проекте «Леса в лесах».
Однако у вас была подобная голландской идея вертикального мегаполиса?
Да, но она не была связана с социальной сегрегацией. Наиболее известен своими небоскребами Нью-Йорк, он обязан ими огромной базальтовой плите, на которой стоит. Кстати, редкие выемки в высотном силуэте — это ее разломы. В Москве же упорный базальтовый слой залегает под километрами грунта, и потому великаны ей противопоказаны. В нашем проекте «Новая Москва» мы предполагали срыть грунты до твердых пород и строить дома вниз, наращивая в открывающееся пространство фундамент. Когда мы делали этот проект, экспериментально привязанный к Площади трех вокзалов, было занятно растить вниз, например, здание гостиницы «Ленинградская», наблюдая за тем, как трансформируется подземный ордер. Это совершенно иная архитектура. Она может развивать свое «верхнее отражение», а может — контрастировать с ним. Мы срывали землю на километры ниже пролегания самых глубинных веток метрополитена, которые в проекте обретали экстерьер. Ну, а достигнутый базальт позволит еще и вытянуть город вверх.
Антикондиционализм
Семен Расторгуев, архитектор бюро «Проект Меганом», основатель портала cih.ru / ЦИХ — Центр исследования хаоса: Архитектура и Энтропия
Семен, несколько лет назад вы выиграли международный конкурс «Атлас архитектуры будущего», как архитектор-футуролог представляли Россию на XXI Международном конгрессе архитекторов в Берлине. Каким вам представляется архитектурное будущее Москвы?
У столицы масса проблем не архитектурного толка. Главная из них — транспортная. Но в основе ее, скорее, какой-то социоментальный архетип центростремительности: жителей страны в Москву, москвичей и приезжих в ее центр. Город построен так, что все его дороги стягиваются к Кремлю. Здесь центростремительное движение разбивается о неприступный айсберг власти, вызывая заторы и пробки. Дальнейшее развитие радиальной градостроительной системы бессмысленно. Единственное решение, если следовать этой ущербной градостроительной логике, — создать огромную площадь с подземными паркингами вокруг Кремля, что отчасти уже происходит (снос и «восстановление» гостиниц «Москва» и, предположительно, «Россия»). При том что частотность дорог в Москве невероятно мала (много непроницаемых кварталов), на космических снимках видно, что места в городе по сравнению с европейскими столицами они занимают много. Хотя наибольшие участки — это не автострады, а ж/д полотно.
Мы с Ильей Вознесенским говорили про Площадь трех вокзалов как один из самых проблемных пространственных узлов.
Да, здесь он сопоставим с территорией всего Кремля и Красной площади — кульминационных для градостроительного сценария Москвы. Собственно, в преддверии транспортного коллапса для нее насущны децентрализация (вынос административной функции из Кремля, офисной — за Садовое кольцо) плюс развитие внутригородского воздушного транспорта. Одной из наиболее прогрессивных урбанистических форм в мире сейчас признаны так называемые «аэрополисы»: аэропорт в таком городе расположен в центре, проблема транспортной доступности снимается. У нас же на то, чтобы добраться до аэропорта, времени можно потратить больше, чем на авиа перелет за рубеж.
Вы предлагаете устроить аэропорт в центре Москвы?
У нас в ЦИХе был футуристический проект подземного аэропорта с залетом в виде замочной скважины как раз для Площади трех вокзалов. Конструкция предполагала установку электромагнитных направителей: самолету достаточно подлететь в пеленг-поле и его автоматически по жестко заданной траектории затягивало внутрь. Кстати, идея подземного аэропорта в основе своей экологична, направлена на уменьшение выхлопов в атмосферу. Так как наиболее опасные газы выбрасываются при взлете и посадке, они не будут растворяться в воздухе, как бывает в случае открытых взлетных полос, а будут засасываться и фильтроваться системой вентиляции.
Вы также автор парадоксальной идеи экологических небоскребов. Как такое вообще возможно? В прошлом номере ЭКА мы публиковали статью Квинлана Терри, утверждающего прямо противоположное: небоскребы — экологические катастрофы.
Всегда возможен ход от противного: раз эти монстры антиэкологичны по определению, надо использовать их для самых вредоносных по отношению к природе и человеку функций. Например, у нас когда-то в ЦИХе была идея строительства индустриальной башни за пределами Москвы, куда можно было бы вынести все городское производство. Такая конденсация фабрик и заводов позволила бы замкнуть производственный цикл и сделать его более экологичным: отходы одних процессов — служили бы сырьем для других. При повышении высотности растет энергоэффективность солнечных батарей, поэтому здесь высота оправдывалась бы покрытием энергозатрат. Так как будущее за автоматизацией, присутствие людей было бы там минимальным — контролирующим, следовательно, проблемы с пробками исключены. Собственно реализация проекта плюс перевод автомашин на водородное топливо, — и атмосфера Москвы спасена. Сколь ни фантастично строительство этого объекта на далекой периферии столицы, попытка возведения офисного акселерата башни Россия в ее центре — более абсурдна.
Ваше первое обращение к вертикальным структурам в архитектуре также было связано с экологией?
Это был проект городов-стержней, один из них в будущем мог бы появиться на месте Москвы. Но это при худшем развитии событий — случившейся эко-катастрофе, когда человечеству не останется ничего, кроме как изолироваться от взбунтовавшейся на грани уничтожения природы, и предоставить планету самой себе для регенерации. Города-стержни будут удерживаться в равновесии с помощью центробежной силы вращения Земли. Энергетическая система — солнечные батареи и термоядерные источники. Все загрязняющие технологии будут вынесены за пределы атмосферы.
Это вариант дезурбанизации, но не за счет исчезновения мегаполисов — от них при растущей численности населения планеты уже никуда не деться, — а за счет уменьшения соприкосновения городской ткани с массивами нетронутой природы. Я не настолько, как Илья Вознесенский, уверен в возможности упразднения городских агломераций, но если они неизбежны, пусть, по крайней мере, будут компактны. Проект одноименен концепции Антикондиционализма, в рамках которой он возник.
В чем суть этой концепции?
Anti — от греч. «против», conditions — англ. «условия». Придуманное нами когда-то футуристическое направление, опровергающее абсолютизацию комфорта, упорядоченности и логики как основ современной цивилизации. Человек слишком долго эксплуатировал идею своего господства. Если в основе традиционной архитектуры — человек, то архитектура антикондиционализма в центр перемещает природу, при проектировании учитываются потребности не только человека, но и других ее обитателей, в целом биосферы. Это архитектура экобаланса.
Апрель 2009
|